Спасаюсь от безысходности.
Чужим табачным дымом. Жадно вдыхаю, сохраняю.
Миллионами герц. Запоминаю в словах.
Улыбками своей памяти. Моя память - люди.
Даже если улыбка фальшива до такой степени, что блестит глянцем - впитываю в себя.
Главное - спастись. Убежать. Забыть.

И вроде бы прошло всё, но...

Я не чувствую того дыма, что мне сейчас нужен.
Он должен быть красноватый, с натура-льной горечью потерь. Родной.
Не слышу нужных слов.
В моих песнях должны об-нож-аться души.
Глянец - порвать, сжечь, втоптать пепел в весеннюю грязь. Хочу.
Но... Весь глянец не собрать.

И вечером, тихо-тихо, без стука, бесцеремонно, безнадёжно.
Она возвращается.
Садится рядом и гладит по волосам. И я уже не хочу её отпускать, мою родную Безысходность.